Денежное взыскание как иная мера процессуального принуждения

Уголовное судопроизводство является одним из направлений реализации государственной политики в сфере борьбы с преступностью [1. С. 5]. В силу своего публичного характера уголовное судопроизводство является одним из видов государственной деятельности, в рамках которого допускается применение мер принудительного характера. Это означает, что такие меры могут быть применены вне зависимости от воли тех участников уголовного процесса, к которым они применяются.
В некоторых случаях меры принуждения могут быть связаны хоть и со временным, но существенным ограничением конституционных прав личности [6. С. 3]. Такие ограничения, если они допускаются, должны иметь место исключительно в тех границах, которые регламентированы ч. 3 ст. 55 Конституции РФ – «только в той мере, в которой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства».
В теории уголовного процесса под мерами принуждения принято понимать меры, применяемые органом дознания, дознавателем, следователем и судом при производстве по уголовному делу, строго регламентированные УПК РФ и «заключающиеся в ограничении прав и свобод подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля, а также других участников судопроизводства в целях надлежащего исполнения ими своих обязанностей, восстановления нарушенных прав граждан и обеспечения установленного порядка предварительного расследования и судебного разбирательства» [2. С. 7].
В целом, мерам процессуального принуждения посвящен раздел IV УПК РФ. При этом особое место в системе этих мер занимают иные меры процессуального принуждения, регламентированные главой 14 УПК РФ. Их особенность заключается в том, что посредством этих мер могут ограничиваться права не только подозреваемого и обвиняемого, но также и тех участников уголовного процесса, которые не подвергаются уголовному преследованию. Слово «иные» применительно к данной группе мер означает, что такие меры образуют самостоятельную группу и не относятся к другим группа мер принуждения – задержанию подозреваемого и мерам пресечения.
Действующий УПК РФ не содержит понятия иных мер процессуального принуждения. Их дефиниция выработана теорией уголовного процесса, в которой под такими мерами принято понимать регламентированные УПК РФ средства принудительного характера, применяемые в строго установленном законом порядке следователем, дознавателем и судом в отношении обвиняемого, подозреваемого, потерпевшего, свидетеля и других лиц с целью устранения действительных либо возможных препятствий, возникающих в ходе расследования и разрешения уголовных дел.
Специфической мерой в числе иных мер процессуального принуждения является денежное взыскание. Данная мера существенно ограничивает право собственности, прямо регламентированное Конституцией РФ, в силу чего при решении вопроса о ее применении задействован механизм судебного контроля. Как отмечают А.А. Резяпов и А.М. Каминский, «вопрос о наложении денежного взыскания на участника уголовного судопроизводства рассматривается в связи с невыполнением им своих обязанностей» [7. С. 139].
Под денежным взысканием в уголовном процессе принято понимать иную меру уголовно-процессуального принуждения, содержанием которой является наложение обязательства на участников уголовного судопроизводства уплатить денежную сумму, определенную судом, в случае невыполнения своих процессуальных обязанностей, в том числе, за нарушение порядка в судебном заседании [9. С. 11].
Принудительный характер анализируемой меры связан с материальными последствиями для лица, в отношении которого она применяется. Кроме того, денежное взыскание в уголовном процессе обладает также и карательно-восстановительным характером, так как «налагается в связи с совершением противоправных действий, нарушающих установленный порядок производства по уголовному делу или выражающих неуважение к суду» [3. С. 253].
В науке уголовного процесса нет единого понимания о содержании денежного взыскания как меры процессуального принуждения. Так, Ю.А. Кузовенкова относит денежное взыскание к мерам уголовно-процессуальной ответственности [5. С. 6–7]. Т.А. Ханов указывает на его «дуалистическую административно-правовую и уголовно-процессуальную природу» [8. С. 178], принимая во внимание наличие ряда общих моментов при регулировании денежного взыскания нормами УПК РФ (ст. 118) и КоАП РФ (ст. 17.3). С позицией данных ученых мы считаем возможным согласиться, указав, однако, на то, что административные штрафы за правонарушения в сфере отправления правосудия необходимо четко отграничивать от мер принуждения, применяемых при производстве по уголовным делам.
В то же время нельзя, на наш взгляд, согласиться с точкой зрения С.С. Каримовой о том, что в стадии предварительного расследования следователю и дознавателю должно быть предоставлено право самостоятельного, без решения суда, применения денежного взыскания [4. С. 118]. Как нам кажется, возможность принятия решения о существенном ограничении конституционного права без объективной проверки законности и обоснованности такого решения явила бы собой негативный прецедент в сфере института судебного контроля и, кроме того, создала бы благоприятную почву для различного рода манипуляций со стороны должностных лиц органов предварительного расследования.