Обоснованность подозрения в причастности к совершению общественно опасного деяния как обязательный критерий допустимости уголовного преследования

В российском уголовном судопроизводстве подозреваемым, согласно ст. 46 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (УПК РФ), признано лицо, в отношении которого возбуждено уголовное дело; которое задержано в предусмотренном ст. 92 УПК РФ порядке при наличии к тому указанных в ст. 91 УПК РФ оснований; подвергнутое применению меры уголовно-процессуального пресечения в соответствии со ст. 100 УПК РФ и при этом исключительно при расследовании преступления, не требующего обязательного производства предварительного следствия, которому вручено уведомление о подозрении в совершении преступления.
Однако сложно признать бесспорными и полностью оправданными перечисленные основания. Нам представляется, что процессуальное задержание и тем более применение меры пресечения в отношении того или иного лица, в процессуальный статус еще не введенного, при условии отсутствия оснований и(или) мотива для его задержания либо возбуждения уголовного дела не в его отношении, а по факту совершения преступления, не должно выступать безусловным основанием возникновения процессуального статуса подозреваемого. Вместе с тем оставление лица, в отношении которого возникли подозрения о его причастности к совершению преступления, либо производство его допроса в процессуальном статусе свидетеля недопустимы, даже при условии, что правоприменительная практика в нарушение требований высших судов РФ [7] фактически допускает последнее путем допроса в качестве свидетеля лица, изобличающего себя в причастности к совершению преступления в ходе опроса, предшествующего производству допроса, и отвечающего в ходе допроса в статусе свидетеля на изобличающие его вопросы следователя, в том числе о виновности в совершении преступления, будучи предупрежденным об уголовной ответственности по ст. 307 Уголовного кодекса (УК) РФ [17]. Выразим убежденность в том, что возникновение подозрения должно порождать принятие процессуального решения, определяющего процессуальный статус лица, в отношении которого оно возникло, и должно быть освобождено относительно зависимости от меры принуждения в виде задержания и мер уголовно-процессуального пресечения, то есть должно выступать условием допустимости их применения, а не наоборот. Не спорим, что возникновение подозрения не в каждом случае является достаточным для начала уголовного преследования того или иного лица. Ввиду этого для совершенствования российского уголовного судопроизводства считаем значимым расширение термина «подозрение», предложенного, в частности, И.А. Пантелеевым [12, с. 4] до обоснованного подозрения.
Полагаем, обоснованность подозрения способна выступать вместе с тем и критерием определения законности осуществления уголовного преследования в целом, и принятия ряда процессуальных решений в отношении лица, уголовному преследованию подвергнутого, в том числе и быть составляющей описательной и мотивировочной части принимаемых процессуальных решений. К таким решениям следует прежде всего отнести применение мер уголовно-процессуального принуждения, существенно ограничивающих свободу личности, гарантируемую Конституцией РФ.