Город и власть в Древней Руси: несостоявшийся союз (историко-правовое исследование)

Исследование становления государственности представляет интерес не только с точки зрения истории, но имеет значение и для выявления черт ментальности общества, порождающих проблемы государственно-правового характера в современности. В Древней Руси, судя по археологическим данным и летописным свидетельствам, в IX веке началось формирование городских центров. Этот процесс был связан с общей тенденцией возникновения государственности у восточных славян. Отчасти свой отпечаток на эти события наложил географический фактор, а отчасти – социально-экономический. Формирующиеся города располагались на торговых путях, что объективно делало их центрами притяжения сельской округи. Именно на данный аспект обращают внимание известные историки И.Я. Фроянов и А.Ю. Дворниченко, описывая ранний этап политогенеза на Руси [15, с. 29].
Следует учитывать и то обстоятельство, что многие средневековые города Запада возникали на твердом фундаменте античной городской цивилизации, сохраняли ее наследие и активно осваивали его. Древнерусские же города формировались в других исторических условиях, поскольку в Восточной Европе до Руси государственность в принципе отсутствовала, и политогенез шел по пути эволюции от родовой общины через вождество к раннему государству, каковым и могут быть признаны «волостные центры» (Киев, Новгород, Смоленск). Большую роль играло место расположения города (обычно на торговом пути с Севера на Юг или «из варяг в греки»). Учитывая, что плотность населения в Восточной Европе в IX–X вв. была во много раз ниже, чем в Западной Европе, можно сделать вывод об особом положении городского центра на Руси.
Определяющее значение торговли в процессе формирования городов фиксировал крупнейший отечественный историк начала ХХ в. В.О. Ключевский: «Если среди племени возникало два больших города, то оно разрывалось на две области (кривичи, северяне). Если среди племени не оказывалось и одного такого города, оно не образовывало и особой области, а входило в состав области чужеплеменного города. Замечаем при этом, что появление значительного торгового города среди племени зависело от географического положения последнего: такие города, становившиеся центрами областей, возникали среди населения, жившего по главным речным торговым линиям Днепра, Волхова и Западной Двины. Напротив, племена, удаленные от этих линий, не имели своих значительных торговых городов и потому не составили особых областей, но вошли в состав областей чужеплеменных торговых городов. Так, не видно больших торговых городов у древлян, дреговичей, радимичей и вятичей; не было и особых областей этих племен. Значит, силой, которая стягивала все эти области, были именно торговые города, какие возникали по главным речным путям русской торговли и каких не было среди племен, от них удаленных» [8, с. 88–89].
Появление крупного торгового города в рамках «волости» или «земли» вело к быстрому образованию органов власти во главе с князем (местным или варяжским). Такой город-государство постепенно расширял подвластную ему сельскую местность и конкурировал с другими городами-государствами. Население городов в большей мере было пришлым, сельским по происхождению. Увеличение количества городов и рост населения в них были связаны в первую очередь с более обеспеченной жизнью горожанина, востребованностью ремесла и торговли, развитием денежного хозяйства в целом. На вопрос о том, насколько появление древнерусских городов зависело от политогенеза как такового, однозначно ответить трудно. Господствовавшая в советской историографии концепция феодализма как стимула развития городской жизни представляется устаревшей и фактологически неверной.