Закономерности развития института завещательных распоряжений

Современное нормативное обеспечение в Российской Федерации наличия и реализации правового механизма исполнения завещательных распоряжений основано на Конституционных гарантиях охраны права частной собственности [1]. Однако на пути реализации завещательных распоряжений нередко возникают коллизии норм, сталкиваются интересы сторон наследственных правоотношений, а подчас возникает вопрос о неисполнимости судебных решений. Причина состоит в том, что, в отличие от права собственности, обладающего абсолютным характером, ни основанное на нём право наследования, ни производное от него право завещательного отказа присущими абсолютному праву свойствами защиты не обладают. Кроме того, сама реализация завещательного отказа ставится под условие от наступления обстоятельств, как названных в ст. 1138 Гражданского кодекса Российской Федерации, так и вытекающих из неё. В применении общегражданских принципов диспозитивности и дозволительной направленности по отношению к завещательным распоряжениям имеет место важнейшая отличительная особенность завещательных распоряжений от всех иных сделок – лицо, изъявившее волю, к наступлению момента её исполнения не может лично повлиять на это исполнение.
Закономерности сложившегося на данный момент нормативного регулирования завещательного распоряжения как правового института и специфических особенностей механизма его реализации следует искать в истории формирования и становления. Факультативный элемент наследования, представляющий собою восприятие имущественных прав и обязанностей наследодателя его наследниками, возникающий лишь в случае наследования по завещанию, наделялся разным объёмом юридического содержания в историческом контексте.
Преодолев первобытные воззрения о необходимости покойному имущества в загробном мире, община стремилась к перераспределению наследственной массы с целью продолжения её использования в мире живых. По мере совершенствования хозяйствования и увеличения объёма имущества, пригодного к дальнейшему обращению после смерти обладателя, сформировался тезис о его родовой принадлежности. Названная трансформация немало способствовала как повышению эффективности хозяйствования, так и имущественному обособлению племенной принадлежности. В результате возникает потребность в регулировании наследования, первоначально посредством обычаев, а затем и традиций.
Объективное развитие экономики, обусловившее переход от общинной к частной форме собственности, начавшееся в VII–V веках до н.э., вполне подготовило к V–IV векам условия совокупного наследственного правопреемства, чему способствовало развитие института ответственности, в наивысшей степени сказавшееся на завещательных распоряжениях в римском праве. Приобретение наследственным правопреемством характера имущественной и личной ответственности отграничило эру доминирования завещаний над наследованием по закону и одновременно сделало недопустимым их сочетание.
Свобода завещательных распоряжений в Древнем Риме последовательно развивалась [10]. В частности, был установлен паритет свободы завещания и интересов наследников, что отразилось в праве реципиировавших Римское право народов.
В отечественных источниках завещательное распоряжение применено в договоре 911 года князя Олега с греками, затем в Русской Правде. В Древней Руси практиковались и нормативно регулировались составление завещательных отказов, назначение душеприказчиков, послуживших прообразом средневековых духовных завещаний [4].