Правомерное причинение вреда при обстоятельствах, исключающих преступность деяния: сходства и различия отечественной и зарубежной законодательной регламентации

Традиционно отечественная уголовно-правовая доктрина не уделяет должного внимания взаимоотношениям, складывающимся между субъектом преступления (причинителем вреда) и потерпевшим либо так называемыми «третьими лицами». Теория права под третьими лицами понимает персон, имеющих свои интересы в правоотношениях, субъектами которых они непосредственно не являются. Если цивилистика и процессуальные отрасли права весьма тщательно исследуют данный юридический институт, то уголовное право его фактически игнорирует. Более того, нельзя признать, что и фигура потерпевшего от преступления достаточно исследована в рамках отечественного уголовного права; она является предметом изучения криминологии и уголовно-процессуального права. Отношения же между субъектом преступления и потерпевшим обычно рассматриваются криминологами лишь в призме виктимологии, а уголовно-правовые аспекты этого явления не рассматриваются.
В то же время, несомненно, что взаимоотношения между преступником и потерпевшим (или третьими лицами) имеют важное уголовно-правовое значение: они подлежат обязательному учету и юридической оценке при квалификации преступлений, совершенных посредством использования зависимого состояния жертвы, преступлений, совершенных в состоянии сильного душевного волнения, преступлений, способом совершения которых являются понуждение или принуждение, в обязательном порядке они подлежат исследованию при рассмотрении случаев правомерного причинения вреда (необходимой обороны, задержания преступника, исполнения приказа и др. обстоятельств, исключающих преступность деяния).
Анализ роли жертвы в механизме совершения преступления, исследование вопроса о влиянии личности и поведения потерпевшего на ответственность преступника возникли на заре цивилизации и получили свое отражение в многочисленных юридических и литературных памятниках. Широко известна речь эллинского философа-юриста Демосфена в защиту легендарного Ореста, который убил свою мать и отчима в отмщение за смерть своего отца Агамемнона. В свою очередь Агамемнон был убит женой Клитемнестрой в качестве мести за принесение в жертву богам собственной дочери Ифигении. Данная легенда, послужившая основой для сюжетов Эсхила, Эврипида, Софокла и т.д., наглядно демонстрирует динамику превращения жертвы в преступника и снова в жертву, и снова в преступника. В упомянутой речи Демосфен задался вопросом: всякое ли причинение вреда следует считать непозволительным, или из этого могут быть сделаны исключения [1. С. 76–79]? В данной легенде примечательна речь Аполлона, который утверждал, что причинение Орестом смерти Клитемнестре является воздаянием за учиненное злодеяние: «если не была наказана жена – убийца своего мужа, потому что сам убитый поступил жестоко с ее дочерью, то не следует наказывать и убийцу матери, ибо он поступил из законного чувства мести». Сам же Орест в обращении к суду богов был более категоричен: «Меня убейте и закон исчезнет, без страха люди будут убивать» [2. С. 417]. Изложенный миф и речь выдающегося древнегреческого юриста-философа явственно утверждают идею, что вина потерпевшего смягчает, или вовсе аннулирует ответственность причинителя вреда, ибо деяние последнего обусловлено поведением первого. Хорошо показана динамика состояний «преступник – жертва», «жертва – преступник»; одно и то же лицо последовательно пребывает то в одном, то в другом состоянии.