Конструирование базисного мифа правосознания на основе архетипизации реального исторического персонажа (на примере Франсиско де Кеведо)

Введение и методология исследования. Правосознание как значимая часть сознания, отражающая и воспроизводящая государственно-правовые и частично моральные принципы социального устройства, базируется на рациональных и иррациональных основах [4. С. 39]. Необходимым элементом национального правосознания является базисный миф, который отражает отношение к государству и праву, наличие фундаментальных правовых ценностей, сформированность или несформированность таких понятий, как долг, уважение к праву, лояльность государству, положительная идентификация с государством, правовой культурой, обществом. Названные государственно-правовые ценности развитой правовой культуры, вытекающие из базисного мифа, укоренены в идеализации «абсолютного прошлого» [1. С. 43] и формируют образ будущего. Миф проявляется в различных мотивах, в том числе, фольклорных: пословицах и поговорках, легендах, анекдотах и т.п. Те или иные национальные персонажи отражают определённые стороны сознания и правосознания через отношение к добру и злу, справедливости и насилию, социальному равенству, рамкам возможного и должного поведения. Соответственно, можно выделить архетипичного героя и антигероя, зону добра и зла, на основании которых проводится идентификация и социализация в конкретной правовой культуре и «заключается в принятии или отторжении основных элементов ментальности» [6. С. 30]. Целью данного исследования является анализ процесса конструирования базисного мифа правосознания на основе архетипизации конкретного исторического персонажа. Для этого помимо собственно историко-правовых методов (сравнительно-правового, исторического анализа, юридической гносеологии) мы привлекаем смежные, например, антропологический и герменевтический, а также метод историко-психологического анализа.
Механизм трансформации образа исторического лица в компонент национальной правовой мифологии. Когда некое историческое лицо по каким-то причинам оказывается настолько значимым, что его образ остаётся в коллективном сознании, то возможны, как минимум, три способа последующей его интерпретации. Заметим, что ни в одном из указанных случаев мы не сталкиваемся с объективным отражением: в каждом случае возможна только интерпретация, более или менее полная и точная, в зависимости от целей интерпретатора и инструментов, имеющихся в его распоряжении. Во-первых, это историческая биография (или автобиография), во-вторых, исторический роман, в-третьих (в самом редком случае), – это создание и распространение фольклорного мифологического образа.
В случае с биографией речь идёт, как правило, о формировании официального коллективного правосознания. Интерпретация и трансляция образа осуществляется в рамках, установленных пределами официальной культуры, в которой персонаж приобретает положительные или отрицательные черты, становится моделью и тем самым типизируется на первом, самом общем, уровне. Автобиография обычно служит тем же целям и – осознанно или нет – строится по тем же принципам. Это «очеловеченная» история, лишённая своей видимой беспристрастности, которая в действительности невозможна, поскольку её авторы существуют в определённом политико-правовом контексте. С необходимостью описываемым персонажам придаются типические черты, которые отражают понимание о добре и зле данного общества в конкретную эпоху и в конкретной ситуации, даже если автор старается оставаться предельно объективным.
Любой «исторический роман предполагает интерпретацию реальных фактов при помощи художественного вымысла» [9. С. 202]. Это означает вторичный процесс типизации, придание персонажу характерных черт поколения, социальной группы и т.п. «Отражая ход исторического процесса, писатель не только создаёт картину прошлого, но и неизбежно выстраивает философскую концепцию истории» [9. С. 201]. Автор романа выстраивает композицию на основе столкновения «хорошего» и «плохого», следовательно, герой попадает в одну из категорий. Писатель усиливает положительные или отрицательные стороны, додумывает причины поступков персонажа в соответствии с выбранной схемой. Иногда автор отписывает реальное поведение (слова, поступки) в рамках определённой парадигмы, например, современного автору контекста.
Крайней степенью типизации можно назвать архетипизацию, то есть создание «универсальных прообразов в поведении и мышлении, являющихся системой установок и реакций, определяющих жизнь человека незаметно для него самого» [3. С. 1355]. По форме они будут отдалённо напоминать исторических персонажей, носить их имя, но в содержании реальных черт биографии уже не останется, кроме самых схематичных, по которым их можно было бы определить. В этом случае в качестве формы используется сложившийся в коллективном сознании архетип, который существует с незапамятных времён. Когда складывается литература, писатели используют имеющиеся парадигмы, в которые помещают современного им персонажа. Если к тому же он стал фольклорным героем, как это произошло с Франсиско де Кеведо, то мы можем наблюдать интересную картину: ядро остаётся неизменным (архетип), а облик может варьироваться и рядиться в те или иные одежды. То есть мы получим персонажа, который идентифицируется с реальным историческим лицом, но на самом деле это только форма. От реального человека остаётся только имя, иногда – некоторые типичные черты внешности, но его поведение, слова уже не соответствуют действительности: он полностью вписан в миф, стал его частью.
Такой мифологический образ, будучи одним из компонентов сознания, определяет и отношение общества к праву, закону, добродетели, государству, долгу, преступлениям и преступникам, то есть является неотъемлемым элементом правового сознания, как правило, обыденного.