Роль и место европейского суда по правам человека в правовой системе России

Ратификация Российской Федерацией Европейской конвенции о правах человека (далее – Конвенция) ознаменовала новый период в развитии российской правовой системы. За прошедшие 15 лет решения Европейского суда по правам человека (далее – ЕСПЧ) прочно вошли в категорию правовых актов, определяющих направление развития прав человека в XXI веке. Особенно очевидно влияние суда прослеживается в области уголовного и гражданско-процессуального законодательства. Изменения в процессуальном законодательстве, предпринятые в ответ на решения против России, убеждают нас в авторитете Европейского суда в глазах российского законодателя, в признании за ним лидирующей позиции в области защиты прав человека.
Вопрос о месте практики Европейского суда по правам человека в правовой системе России вот уже более 10 лет занимает ученых и практиков. Однозначное решение этого вопроса довольно сложно, поскольку практику Европейского суда можно условно разделить как минимум на три группы: 1) решения по конкретным делам, вынесенные против России, содержащие нормы, регулирующие отношения между сторонами спора; 2) правовые позиции Европейского суда, выраженные в решениях по делам против России; 3) правовые позиции суда, выраженные в решениях против других стран.
Мы последовательно рассмотрим все три группы и оценим их с точки зрения обязательности для российских правоприменительных и судебных органов.
1. Согласно Закону РФ «О ратификации Европейской конвенции о правах человека» [1] Россия признала юрисдикцию Европейского суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях их предполагаемого нарушения Российской Федерацией. Согласно Постановлению Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 июня 2013 г. № 21 «О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и Протоколов к ней» [4] выделяются обязательные правовые позиции ЕСПЧ, которые содержатся в окончательных постановлениях Суда, принятых в отношении Российской Федерации, а также подлежащие учету правовые позиции, изложенные в ставших окончательными постановлениях, которые приняты в отношении других государств-участников Конвенции (п. 2). При этом в Постановлении отмечается, что такая правовая позиция учитывается судом, если обстоятельства рассматриваемого им дела являются аналогичными обстоятельствам, ставшим предметом анализа и выводов Европейского суда.
Таким образом, решения ЕСПЧ, принятые против России, содержащие нормы, регулирующие отношения между сторонами спора, отличаются наибольшей обязательностью. Новые нормы процессуального законодательства России (Ст. 392 ГПК РФ, 4 ст. 413 УПК РФ) позволяют рассматривать решения ЕСПЧ как новые обстоятельства, ведущие к возможности пересмотра дела. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 июня 2013 г. № 21 разъяснило судам порядок разрешения вопроса о пересмотре дела. Согласно п. 17 указанного Постановления основанием для пересмотра судебного акта ввиду новых обстоятельств является не всякое установленное Европейским судом нарушение Российской Федерацией положений Конвенции или Протоколов к ней. Судебный акт подлежит пересмотру в том случае, если заявитель продолжает испытывать неблагоприятные последствия такого акта и выплаченная заявителю справедливая компенсация, присужденная Европейским судом, либо иные средства, не связанные с пересмотром, не обеспечивают восстановление нарушенных прав и свобод [4].
Одновременно необходимо, чтобы установленное Европейским судом нарушение позволяло прийти хотя бы к одному из следующих выводов: о том, что решение суда противоречит Конвенции по существу или о том, что допущенное нарушение Конвенции или Протоколов к ней, носящее процессуальный характер, ставит под сомнение результаты рассмотрения дела. При рассмотрении вопроса о необходимости пересмотра судебного акта российским судам необходимо учитывать причинно-следственную связь между установленным Европейским судом нарушением Конвенции или Протоколов к ней и неблагоприятными последствиями, которые продолжает испытывать заявитель.
2. В отношении правовых позиций Европейского суда, выраженных в решениях по делам против России, следует отметить, что необходимость их учета реализована лишь на стадии рассмотрения дела в российском суде. В случае же вступления решения в законную силу, даже если впоследствии Европейский суд по правам человека в аналогичном деле укажет на то, что выводы российского суда противоречат основным положениям Конвенции, само решение и его правовые последствия изменить будет невозможно.
Вопрос о неконституционности подобного подхода стоял перед Конституционным судом РФ, который рассматривал на соответствие Конституции РФ новые положения ГПК РФ, позволяющие новое рассмотрение лишь того дела, по которому проводилось рассмотрение Европейским судом. Конституционный суд РФ, отказывая заявителям, отметил, что обратная сила решений Европейского суда по правам человека имеет определенные предметные и субъектные пределы и, по общему правилу, распространяется на судебные акты, вынесенные по конкретному делу и в отношении конкретного заявителя. Такой вывод учитывает специфику судопроизводства в Европейском суде по правам человека, который выносит свои решения преимущественно на основе анализа фактических обстоятельств конкретного дела [3].
Решение Конституционного суда РФ, с одной стороны, направлено на обеспечение «правовой определенности», а с другой стороны, умаляет значение правовых позиций Европейского суда и возможности их воздействия на российскую правую систему [2].
3. Выделенная нами третья группа практики Европейского суда, а именно правовые позиции, выраженные в решениях против других стран, исходя из нормы Закона о ратификации Европейской конвенции, а также толкования Пленума ВС РФ, не являются обязательными для Российской правовой системы. При этом иное решение этого вопроса возможно при обращении непосредственно к п. 4 ст. 15 Конституции РФ, согласно которой установлен приоритет норм международных договоров над внутренним законом. Согласно ст. 32 Европейской конвенции к компетенции ЕСПЧ относятся все вопросы, касающиеся толкования и применения положений Конвенции и Протоколов к ней, которые могут быть ему переданы в случаях, предусмотренных положениями статей 33, 34 и 47. Таким образом, правовые позиции ЕСПЧ, выраженные в решениях против иных стран, должны иметь обязательное значение для российской правоприменительной практики постольку, поскольку содержат толкование органа, за которым Российская Федерация признала право толковать конвенцию при ее подписании.
Статус решений и правовых позиций Европейского суда в российской правовой системе не раз был предметом научных исследований. Некоторые авторы полагают, что за решениями ЕСПЧ следует признать прецедентный характер [5] или прецедентный характер признается лишь за ratiodecidendi [8] таких решений. Другие авторы отрицают статус источника права за правовыми позициями Европейского суда, признавая при этом «прецедентами толкования» постановления суда, вынесенные против России [9], или включают прецеденты ЕСПЧ в правовую систему России в виде судебной практики [10]. При этом авторы не разъясняют статус «судебной практики» применительно к решениям Европейского суда.