История законодательных изменений об ответственности за доведение до самоубийства

В современном обществе, которое стремится к всеобщему демократизму, толерантности и человеколюбию, гарантия и непреложное право на жизнь закреплено в международных правовых нормах и источниках: «Каждый человек имеет право на жизнь, на свободу и на личную неприкосновенность» – гласит ст. 3 Всеобщей декларации прав человека [1].
Уголовный кодекс Российской Федерации [2] абсолютно соответствует всем принятым в Российской Федерации основам конституционного строя, приоритетам и ценностям, о которых говорится в Конституции РФ. К преступлениям против жизни непосредственно относится и доведение до самоубийства, по причине того, что объектом преступного посягательства выступает жизнь человека, несмотря на то, что результатом причинения смерти (либо покушением на смерть) выступают действия самого пострадавшего в виде суицида или покушения на свою собственную жизнь.
Исторически сложилось, что смыслу жизни, существованию человеческого индивида, бессмертию посвящается огромное количество источников. В рамках рассуждений о жизни рассматривается вопрос о «праве на смерть», т.е. добровольном и самостоятельном прекращении своей жизни индивидом. Отношение к суициду не имеет однозначного мнения и в настоящее время: решающее влияние на это оказывает этническая принадлежность людей, национальность, вероисповедание; кроме того, степень роста или снижения суицидальных проявлений, присущих любому обществу на каждом этапе его развития, вызывает необходимость оценки совершения этого деяния и проведение не только обыденного, но и правового его осмысления, нахождение методов борьбы, способствующих если не полному искоренению этого явления, то хотя бы снижению количества таких проявлений.
В своих рассуждениях «О самоубийстве» Николай Бердяев высказывает общее отношение общества, государства и церкви, говоря о том, что природа самоубийства представляет собой отрицание высших христианских добродетелей – веры, надежды и любви, человек, способный к самоубийству, лишен веры [7. С. 24].
988 год – год принятия христианства, которое было заимствовано у Византийской империи, ознаменовал становление Древнерусского государства, в связи с чем возникла необходимость в расширенном и кодифицированном праве, письменном закреплении законов.
Принятие православия предрешило развитие и становление Православной Русской церкви и ее однозначное влияние на общественную жизнь государства Российского. Все заимствованные из Византии источники церковного права (номоканоны) были заключены в Кормчие книги, которые представляли собой церковно-юридические источники и списки вплоть до издания Русской правды и церковных уставов.
Особенностью заимствования византийских церковных догм и правил явилось то, что актуальность их содержания и авторитет сохранялся до 1839 года, когда Синод – высший государственный орган в России, созданный для коллегиального управления Русской Православной церковью, – выпустил официальный свод церковных законов [16. С. 47–48.].
Следует признать бесспорным мнение профессора С.В. Юшкова о том, что необходимость применения византийских норм в церковных, уголовных и гражданских делах была вызвана наличием принципиальных пробелов в древнерусском законодательстве [19. С. 223–224].
Согласно Уставу князя Владимира Святославовича, церковная и государственная власти, несмотря на четкое разграничение в сферах влияния, являются тождественными и выступают основополагающими юридическими актами того времени [9. С. 127].
После смерти Владимира Святославовича княжеская власть перешла его сыну Ярославу Владимировичу (Ярославу Мудрому). Основным законом, принятым князем и регулирующим взаимоотношения в обществе, стала Правда Ярослава или Краткая Правда Русская. Этот законодательный акт положил начало кодификации и систематизации норм права не только уголовных и судебных, но и гражданских. В связи с тем, что церковь занимала ведущую роль в жизни государства и была наделена властью наравне с княжеской, возникла необходимость трансформации и дополнения более ранних сводов правил, регулирующих общественные отношения, отнесенные к церковной юрисдикции. В 1051–1053 гг. был издан Церковный устав Ярослава, дополнивший Церковный устав Владимира и отличающийся от Византийских духовных законов [13. С. 139–140].
С принятием православия на Руси и заимствовании византийских церковных и уголовных источников самоубийство признается противоестественным деянием.
Однако несмотря на то, что прямое указание на неприемлемость самоубийства для истинного христианина не имело письменного отражения в ранних памятниках российского законодательства, негативная оценка этого явления прослеживается не в основных церковных источниках Руси, а в номоканонах, Кормчих книгах, Канонических положениях.
В Уставе князя Ярослава Мудрого о церковных судах в статье 29 впервые упоминается такое деяние, как доведение до самоубийства. К ответственности привлекались родители девушки, покончившей жизнь самоубийством вследствие принуждения и насильственной выдачи замуж. Это стало первым законодательно закрепленным упоминанием о доведении до самоубийства как деянии противоправном [13. С. 139–140].